«Художественный перевод от Google – невозможное возможно? Автор Музалевская Регина» — статья агентства «Б2Б-Перевод»

Распространение письменных переводов  дало человечеству неограниченный доступ к творениям других народов, осуществило их взаимодействие и культурный обмен, сыграло значительную роль в формировании многих национальных языков. Именно благодаря неустанной работе переводчиков сегодня жителю любой страны в любое время открыта огромная библиотека мировой литературы.

Мы живем в постоянно меняющемся мире, где ежедневно происходят открытия, создаются новые программы, совершенствуются роботы и компьютеры. Бесспорно, они улучшают нашу жизнь, но нам, как переводчикам, приходится опасаться — не повлияет ли развитие технологий на профессию переводчика? Что ждать в будущем? Ведь если ученые внедрят искусственный интеллект — компьютеры станут работать не только вместо переводчиков, они заменят юристов, дизайнеров, менеджеров, банковских служащих, грузчиков, водителей (и этот список можно продолжать).

Известный американский изобретатель Рэй Курцвейл много лет назад предвидел, что в 2019 году появятся машины, способные производить автоматический устный перевод, и оказался отчасти прав. Согласно его прогнозу, к 2029-му году компьютер вполне сможет вытеснить переводчика-человека…

С активным развитием технологий полностью исчезает востребованность в низкоквалифицированных специалистах: компьютеру не составляет труда перевести и передать общий смысл практически любого текста. Программа минимизирует человеческий фактор и выполняет основную работу, также она дешева и быстра.

Однако, когда дело касается литературных памятников, компьютер, как и неопытный переводчик, зачастую бессилен. Точно передать эстетику персонажей, специфические условия эпохи, психологические нюансы человеческой души, оттенки смыслов, игру слов и многообразие художественных приемов и фигур, которыми славятся литературные произведения — задача очень сложная. Еще труднее в полной мере выразить художественную индивидуальность автора и стиль его письма.

Таким образом, переводчик должен не просто максимально точно передать содержание оригинала, ему необходимо верно воссоздать «поэтическое своеобразие подлинника». В книге «Высокое искусство» К. И. Чуковский говорил, что хороший переводчик художественных текстов «заслуживает почета в нашей литературной среде, потому что он не ремесленник, не копиист, но художник. Он не фотографирует подлинник, как обычно считалось тогда, но воссоздает его творчески. Текст подлинника служит ему материалом для сложного и часто вдохновенного творчества. Переводчик — раньше всего талант. Для того чтобы переводить Бальзака, ему нужно хоть отчасти перевоплотиться в Бальзака, усвоить себе его темперамент, заразиться его пафосом, его поэтическим ощущением жизни». Так разве сможет ли Google Translate осуществить перевод того же качества, что и человек?

Более того, первоклассный перевод художественных произведений осуществим лишь при условии, если переводчик основательно понимает язык оригинала, разбирается в истории и культуре его носителя. Поэтому только самые одаренные и опытные специалисты, обладающие высшим уровнем мастерства, глубокими познаниями, владеющие даром слова и незаурядным талантом могут заниматься литературными переводами. Такой переводчик на вес золота, и я думаю, вряд ли найдется машина, которая сможет его заменить в этом деле.

Так как я учусь на переводчика китайского языка, в данном эссе я хочу сделать акцент на переводе именно китайских произведений. Работа с китайским языком дополнительно усложняется иероглифической письменностью, многочисленными поговорками, фразеологизмами, которые корнями уходят в многовековую историю Поднебесной, к реальным или выдуманным событиям и героям.

Адекватно переводить художественную литературу Китая (особенно классическую), не вникнув заблаговременно в культурные реалии, невозможно. Например, как неопытному переводчику понять, что подразумевается в китайском выражении 南辕北辙? Если прибегнуть к буквальному переводу, то получается неразбериха — «повернуть оглобли на юг, а (самому) двигаться в повозке на север». Если обратиться к Google Translate, программа теряется и выдает: «расходящийся». Только знающий специалист узнает в четырех иероглифах знаменитый чэнъюй, дошедший до нас со времен эпохи Борющихся царств и означающий «быть в полном противоречии с поставленной целью», «привести к обратным результатам», «идти вразрез».

Перевод играет видную роль в повышении уровня взаимопонимания между различными культурами и нациями. При этом в разные эпохи в разных точках Земли ученые, критики, писатели по-своему трактовали понятие «перевод». Например, Т. Сейвори и К.И. Чуковский определяет перевод как «искусство», Эрик Якобсен деятельность переводчика называл «ремеслом», а Юджин Найда — «наукой». Оппозиция их мнений, мне кажется, несколько неестественной, поскольку искусство — это не только талант, это еще и продвинутая степень ремесла, а оно требует большого труда и соблюдения строгих норм и правил.

Долгое время перевод воспринимался как второстепенная деятельность, не как «творческий» процесс, а как «механический». Верили, будто любой человек, имеющий хотя бы базовое знание иностранного языка, мог быть переводчиком — настолько низкий статус был у этой профессии. А ведь достичь стопроцентного соответствия оригинала с переводом — это переводческая сверхзадача. К ней следует стремиться, но достичь ее практически невозможно — неизбежны утраты при воссоздании системы смыслов исходного сообщения, потери деталей, искажение авторской индивидуальности и манеры письма.

Особенно это касается художественных текстов, кажущаяся непереводимость которых порождала пессимизм и веру в тщетность попыток создать совершенный перевод на протяжении веков. Теоретические и критические споры уже ведутся не одно тысячелетие — какова должна быть степень полноты и точности воссоздания в переводе системы смыслов оригинала? На этот вопрос сложно ответить однозначно. Каждый временной отрезок создает собственное представление о том, что такое точный перевод. Предсказать, что будет считаться правильным в 2035 или в 2060 году не представляется возможным — только время покажет.

Литературное произведение отличается от других видов текста (например, документального) своей информативностью и эстетической функцией. Документ апеллирует к разуму, он предназначен для логического восприятия и передачи информации, литературное произведение же взывает к чувствам, переживаниям и ощущениям. Здесь ценится не столько способность автора выразить свою мысль и точно передать смысл, сколько умение задеть душу читателя, погрузить его в мир художественного произведения, заставить сопереживать героям и на какой-то миг «выпасть» из реальности. Для этого автор использует особые выразительные средства — от ритма и рифмы до аллюзий и цитат. Поэтому информационная природа литературного языка требует регламентированного перевода и дополнительной квалификации переводчика, ведь очень маловероятно, что человек, мастерски работающий с переводом технических текстов, сможет адекватно перевести, например, «Сказку о царе Салтане» А. С. Пушкина или «Плачу по столице Ину» (哀郢) Цюй Юаня (屈原).

Российский переводчик, взявший в руки художественный текст-подлинник, должен ставить перед собой следующую цель: ему необходимо создать на русском языке такое произведение, которое подействовало бы на русского читателя так, как оригинал действует на носителей языка подлинника. Разумеется, чтобы это осуществить в той или иной мере, переводчик должен писать на хорошем русском языке, близком нашему читателю — должна создаться иллюзия, будто бы это произведение было изначально написано на русском. По этому поводу русский советский поэт, переводчик, член Союза писателей СССР Н.А. Заболоцкий в «Заметках переводчика» говорил: «Если перевод с иностранного языка не читается как хорошее русское произведение, — это перевод или посредственный, или неудачный». С другой стороны, далеко уходить от оригинала тоже нельзя, не следует вдаваться в пересказ, добавлять что-либо от себя — тогда авторское своеобразие будет безвозвратно утеряно.

Конечно, если оригинал был написан несколько столетий или даже тысячелетий назад, предугадать, что же чувствовали читатели в такое далекое время, или догадаться, как же книга на них подействовала — задача едва исполнимая. Однако, переводчику необходимо этому учиться. Он должен превосходно понимать автора, созданных им героев, их состояние и чувства, мотивы, которые ими движут. При этом, переводчику недостаточно быть лишь сторонним наблюдателем — ему надлежит, как актеру, вжиться в новое амплуа, погрузиться внутрь книги и раствориться в ней. Только так есть шанс адекватно передать соотечественникам внутреннюю наполненность иноязычной книги и создать шедевр переводческой мысли.

Таким образом, художественный перевод можно определить, как особый вид двуязычной переработки художественного текста, который включает в себя множество видов обработки — от сравнительной обработки языка до обработки знаний. Согласно Большой Советской Энциклопедии, это процесс воссоздания на родном языке литературного произведения, существующего на некотором иностранном языке. Хочу еще раз уточнить, что это не просто вид профессиональной деятельности, это еще и разновидность литературного творчества.

Например, в 1903 году в Китае вышел первый русско-китайский перевод повести А. Пушкина «Капитанская дочка». Чтобы китайскому читателю, не знакомому с русской действительностью, было легче воспринимать текст, переводчик (戢翼翚) подменил элементы культуры, изменил имена героев и названия местности, заставил персонажей перенять конфуцианские идеи. Название повести он дал следующее — «俄国情史：斯密士玛利传（一名花心蝶梦录）» Советский библиограф, литературовед, переводчик Б. Л. Кандель указал это название так: «Русская любовная история Смита и Мэри. Сон бабочки среди цветов», известно еще одно китайское название «Капитанской дочки» — «История русской любви».

Мы видим, что в процессе перевода исходное пушкинское произведение претерпело серьезную и не всегда обоснованную адаптацию. Переводчик внес огромное количество поправок и, пытаясь донести до своих соплеменников красоту пушкинской прозы, до неузнаваемости исказил оригинал. Он сократил объем произведения (от оригинала осталось лишь две трети), утратил характерный пушкинский стиль, дух произведения, и тем самым перевод потерял художественную оригинальность подлинника. Сложно представить, насколько исковеркал бы оригинал Яндекс или Google-переводчик.

Так, ни с чем не сравнимая с художественной точки зрения повесть Александра Пушкина лишилась своей литературной красоты и превратилась в посредственную любовную историю, типичную для Китая начала ХХ-го столетия. А самая главная ценность повести, знаменитое пушкинское слово, растворилось в китайской повествовательной традиции. При этом сложно обвинять переводчика — все-таки точно перевести на китайский язык прозу и лирику Пушкина крайне затруднительно, особенно когда общественность и условия эпохи диктуют необходимость адаптации любых текстов к читательским ожиданиям.

Любопытно, что по данным на 2000 год было создано как минимум 20 переводов «Капитанской дочки» на китайский язык. Несомненно, у одних переводчиков получилось лучше представить Пушкина китайскому читающему миру, кому-то — хуже.

Очень высокую планку к переводу установил К.И. Чуковский. В своей книге «Высокое искусство» К.И. Чуковский учит бережно относиться к автору, проявлять чуткость к слову, говорит про точность и «неточную точность», разбирает распространенные переводческие ошибки. Он создает идеал, которому настоящий переводчик должен самоотверженно служить.

Он считает, что художественный перевод должен воспроизводить «перед нами не только образы и мысли переводимого автора, не только его сюжетные схемы, но и его литературную манеру, его творческую личность, его стиль. Если эта задача не выполнена, перевод никуда не годится». Кто знает, что сказал бы автор исходного текста, прочитав переводы собственных сочинений. Может быть, он, опустив от бессилия руки, взмолился бы подобно знаменитому грузинскому поэту Симону Чиковани и грустно попросил: «Прошу, чтобы меня не переводили совсем».

Очень часто, переводчик, не сумев укротить собственное «я», навязывает автору собственный стиль, добавляет в его словарный состав характерные для него самого выражения, незаметно придает ему свои мировоззренческие идеи — тем самым полностью, искажая оригинал. К.И. Чуковский предупреждает: «Чем выразительнее личность самого переводчика, тем сильнее она заслоняет от нас переводимого автора». Такие переводчики превращают автопортрет автора в автопортрет переводчика. В.Г. Белинский говорил: «В переводе из Гёте, мы хотим видеть Гёте, а не его переводчика; если б сам Пушкин взялся переводить Гёте, мы и от него потребовали бы, чтоб он показал нам Гёте, а не себя».

Поэтому чрезвычайно важно при переводе художественных произведений на время отречься от внутреннего голоса, богатого личного опыта и собственного мнения и призвать к себе на помощь профессиональные переводческие и литературные знания, навыки и, конечно, талант. Иначе, получится как с «Капитанской дочкой», где помещик Пётр Андреевич Гринёв стал китайским Смитом, а Маша Миронова — Мэри, живущей где-то на бескрайних просторах Китая.

Другая крайность, которую обстоятельно осуждал К.И. Чуковский, наблюдается в тех случаях, когда дотошные переводчики, чтобы «ничего не упустить» стараются переводить слово за словом, словосочетание за словосочетанием с документальной точностью. Такую работу они оправдывают тем, что подобным образом они обеспечивают абсолютную эквивалентность перевода и оригинала. Зачастую происходит излишне точное копирование иноязычного синтаксиса, пословный перевод каждого слова (в большинстве случаев строго согласно словарю). Так, переводчик теряет яркость языка, создает сухой и безжизненный текст, лишенный легкости, авторской интонации и музыки. Более того, подражание иностранному синтаксису, появление несвойственных русской речи выражений и эпитетов и пошаговое буквальное воспроизведение каждого слова при переводе звучит натянуто и неестественно — переводчик просто коверкает родной язык. Это явление мы часто наблюдаем при работе с Google Translate. Нередко предлагаемый программой перевод звучит механически и искусственно, не один живой человек так бы не сказал.

Возьмем в качестве примера традиционную пекинскую сладость — 驴打滚 (lǘdǎgǔn). Если неопытный переводчик не знаком с таким блюдом и попробует дословно перевести его на русский язык — в лучшем случае получатели перевода добродушно посмеются, потому что получится что-то в роде: «осел катается по земле». Google-переводчик пишет: «Осел катание». А на самом деле за тремя иероглифами скрываются лишь рулетики с соевой мукой или приготовленные на пару пирожки из клейкой рисовой муки, с пастой из красной фасоли.

Отдельное внимание Чуковский обращает на необходимость постоянно пополнять словарный запас и запас синонимов. Как часто бывает, что в активном лексиконе молодых китаистов к китайскому слову находится только одно значение? То же можно сказать и о Google.

Например, 美丽 у них всегда «красивый»:

美丽的图画 — «красивая» картина,

美丽的花朵 — «красивые» цветы,

宁静美丽的夜晚 — спокойная и «красивая» ночь,

美丽的姑娘 — «красивая» девушка.

А ведь русский язык предлагает столько достойных вариантов: живописный (о картине или виде), ослепительный, миловидный, очаровательный, прекрасный, прелестный, хорошенький (хорошенькая девушка, например), привлекательный, пленительный и др. Список можно продолжать очень долго.

Также это важно еще и потому, что в ряде случаев прилагательные в тексте (особенно в художественном) выполняют не столько смысловую, сколько эстетическую функцию. Со смысловой функцией хорошо справляются существительные, глаголы, местоимения, наречия. В случае с прилагательными основополагающее значение часто играют размер слова, количество слогов, наличие аллитераций, ассоциаций и т.д. Автор может выбрать тот или иной эпитет, исходя из того, какое настроение или ритм ему необходимо задать в тексте. Может быть, и такой вариант — автору просто нравится, как звучит именно этот эпитет. Так или иначе, прилагательные устраняют «сухость», «безжизненность» текста, и это необходимо учитывать при переводе.

Другой пример — 成绩. В активном словарном запасе у переводчика должен быть не только избитый «успех» или «достижения», а еще «успеваемость (в школе)», «результаты», «оценки», «показатели» и даже «победа», «триумф», «свершение».

Богатый язык изобилует свежими словесными красками, его легко и занимательно читать, он переливается оттенками живой человеческой речи. Наиболее подходящий синоним не лежит на поверхности, он, как правило, отсутствует в китайско-русском словаре — его нужно жадно искать и придирчиво подбирать. Тогда фраза 多么奇怪的事! в русском варианте не будет скучным выражением «Такое странное дело!», а превратится в «Да, дивные дела!», «Что за диво!» или «Ничего себе дела!». Переводчикам с бедной лексикой К.И. Чуковский дал блестящую и даже немного обидную характеристику, сказав, что они «страдают своеобразным малокровием мозга, которое делает их текст худосочным».

Мы, действительно, иногда даже не представляем, какие обширные возможности нам дает язык. У русского языка настолько богатый словарный запас, что переводчику художественных текстов жизненно важно научиться пользоваться всеми инструментами, которыми снабдил его язык.

Также при переводе нельзя забывать о ритмическом строе, темпе и кадансе речи переводимого автора, ведь носителями точности любого художественного перевода считаются не только отдельные слова, но и стиль, фонетика автора. Ошибочно думать, что ритмичность голосовых подъемов и падений, звуковые повторы, внутренние рифмы, симметрия фраз — удел исключительно поэтов. Напротив, к ним часто обращаются писатели в прозаических произведениях.

Много столетий существует мнение, что человеку воспроизвести такие художественные особенности в переводе невозможно. А что уж говорить о Google translate или Яндекс-переводчике. Например, как перевести на китайский язык цитату из басни И.А. Крылова, ставшей крылатой фразой — «А ларчик просто открывался?», означающую, что что-то оказалось сделать очень легко? Буквальный перевод будет неверным выходом — китайский читатель просто не поймет смысла. Большой Китайско-Русский Словарь (БКРС) дает такие варианты — 实简单得很; 本来问题极简单; 其实很简单 — буквально значит «на самом деле очень просто». Бесспорно, смысл передан верно, но ритмичность и образность оригинального выражения при переводе потеряна.

То же можно сказать о небезызвестном китайском речении — 众口铄金. Гугл и здесь нам не помощник, он предлагает бессмысленное «все рты золотые». Если переводить дословно, получается «много ртов и металл расплавят». Однако у китайского и русского читателя с каждым словом связаны совсем иные ассоциации. То, что очевидно для китайца, для русского — пустой набор слов. Как металл связан со ртами? Почему он должен расплавиться? Поэтому к переводу этой фразы лучше подойти с прагматической точки зрения и дать, к примеру, такой конечный вариант — «злые языки страшнее пистолета» — еще одна крылатая фраза, хорошо известная русскому читателю благодаря комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Переводчики-буквалисты могут возразить, что ключевые образы не переданы, ведь в переводе нет ни ртов, не металлов. Однако таким образом переводчик верно отобразит крылатую афористичность оригинала, его легкую интонацию и мелодичность. Потеря покорного копирования каждого слова компенсируется воспроизведением живой эмоциональной окраски речения и верной передачей смысла.

Можно сделать вывод, что стопроцентно точный перевод по определению невозможен. Даже Б.Л. Пастернак по этому поводу писал: «…Переводы неосуществимы, потому что главная прелесть художественного произведения в его неповторимости. Как же может повторить ее перевод?» К такому выводу пришли многие исследователи, посвятившие себя изучению переводоведения, и создали «теорию непереводимости».

Проблема переводимости и непереводимости стоит остро уже не первое столетие, однако до сих пор этот вопрос вызывает ожесточенные споры между учеными. Одни теоретики склоняются к тому, что абсолютно все языковые системы можно свести к определенным универсальным моделям перевода, а, значит, ничего непереводимого нет. Другие же выступают за то, что артистически перевоплотиться в автора и добиться абсолютной эквивалентности между языком оригинала и языком перевода — совершенно невыполнимая миссия.

Например, Дж. Кэтфорд в книге «Лингвистическая теория перевода» различает два типа непереводимости — «лингвистический» и «культурный». На лингвистическом уровне непереводимость возникает, когда в языке перевода нет лексического или синтаксического эквивалента для текста из языка источника. Отсюда ученый предлагает следующее лингвистическое определение перевода — «замена текстового материала на исходном языке эквивалентным текстовым материалам на языке перевода». При этом, согласно ему, термин «эквивалентность» в определении перевода играет центральную роль.

Мне кажется, этот спор не совсем корректен, так как «абсолютная эквивалентность» — довольно расплывчатый и утопичный термин. Его можно сопоставить со стремлением стать совершенством, постичь высший разум и превратиться во что-то возвышенное. Постоянная погоня за недостижимым идеалом не всегда эффективна. Языковая индивидуальность того или иного текста подразумевает под собой невозможность полного тождества внутреннего содержимого исходного текста и его перевода. Феномены непереводимости всегда были, есть и будут, и с абсолютной полнотой воссоздать текст с одного языка на другой, действительно, невозможно.

К идеалу можно стремиться, но его не следует делать смыслом жизни. Чтобы найти оптимальный выход из вечного движения по кругу за мнимым совершенством, каждый раз при переводе лучше приостановиться, чтобы принять наиболее приемлемое для данной ситуации переводческое решение. В.Н. Комиссаров по этому поводу говорил: «Отсутствие тождества не может служить доказательством невозможности перевода. Утрата каких-то элементов переводимого текста при переводе не означает, что этот текст „непереводим“: такая утрата обычно и обнаруживается, когда он переведен и перевод сопоставляется с оригиналом […] Отсутствие тождественности отнюдь не мешает переводу выполнять те же коммуникативные функции, для выполнения которых был создан текст оригинала […] Абсолютная тождественность содержания оригинала и перевода не только невозможна, но и не нужна для осуществления тех целей, ради которых создается перевод».

Чтобы подытожить выше сказанное, еще раз отмечу, что хороший переводчик должен в высшей степени владеть (как минимум) двумя языками, неустанно учиться, много читать, уметь критически оценивать свою работу, обладать глубокими познаниями в области литературы, социологии, истории, психологии как своей родной культуры, так и культуры носителей тех языков, с которыми он работает. Переводчик должен подходить к переводу еще и с научной точки зрения — превосходно разбираться в теории, методах, принципах и предмете перевода. В идеале он должен быть верен своей профессии, относиться к ней со всей добропорядочностью и ответственностью — ничего не добавлять от себя и не утаивать, четко и талантливо передавать мысль автора, его литературную манеру, творческую личность и, конечно, умело погружаться внутрь книги, пропускать ее через себя, переживать чувства и переживания героев и автора.

Фундаментальных, единственно верных и непреложных заветов относительно перевода художественных текстов нет и быть не может. Художественные переводы потому и художественные, что в них, как и в любом творении искусства, проявляется след руки его творца, вне зависимости от того намеренно это сделано или нет. Ода Горация «К Мельпомене» в руках М.В. Ломоносова, Г.Р. Державина, А.С. Пушкина так или иначе в каждом переводе звучит по-новому, не так как в оригинале — в любом переводческом варианте слышится голос человека, который его создал, и это сложно как-либо изменить.

Автор статьи «Проникновение господина Ма в грамматику» (马氏文通) китайский лингвист Ма Цзяньчжун (马建忠) настаивал на том, что необходимо сохранять в переводе как смысловое содержание, так и дух оригинала, добиваться высокой степени единства того и другого. Мне кажется, именно к этому и нужно стремиться.

Да, технологии все время совершенствуются. Например, в статье от 9 июля 2020 года «Google introduces real-time extended voice translation» автор Питер Град пишет, что представители Google анонсировали выход новой функции — транскрипции в реальном времени — для бесплатного приложения Google Translate. Нововведение будет доступно для телефонов на платформе Android. Новая функция позволит пользователям мгновенно получать текстовые переводы на любой из восьми языков, в том числе на английский. Благодаря этому пользователи в режиме реального времени смогут понимать различные выступления, лекции, монологи. Теперь люди, говорящие на разных языках, смогут понимать друг друга без посредников.

В статье «AppTek Launches Two New Mobile Applications to Help Consumers Address Multi-Lingual Communication and Collaboration Challenges in Real-Time» мы узнаем, что на Apple App Store теперь доступны AppTek Speech Translate и AppTek Speech Transcribe. Приложения обладают расширенными возможностями преобразования речи на одном языке в речь на другом языке, конвертирования речи в текст и текста в речь. И все это происходит в режиме реального времени. С помощью обоих приложений разноязычные пользователи могут более свободно общаться друг с другом. Программы поддерживают арабский, бразильский, португальский, китайский, голландский, французский, немецкий, греческий, иврит, итальянский, японский, корейский, пушту, персидский, русский, испанский и турецкий языки. AppTek Speech Translate осуществляет двухсторонний перевод речи в режиме реального времени с помощью новейших технологий искусственного интеллекта и машинного обучения в сфере нейронного машинного перевода, автоматического распознавания речи и преобразования текста в речь.

Генеральный директор AppTek Мудар Яги сказал: «Представив на ведущей мировой цифровой платформе AppTek Speech Translate и AppTek Speech Transcribe, мы дарим людям возможность пользоваться мощной системой автоматического распознавания речи, системами нейронного машинного перевода нового поколения и конвертации текста в речь. Приложения просты в использовании, и их перевод отличает высокая точность. Благодаря им пользователи по всему миру смогут общаться друг с другом на самые разные темы: путешествия, здравоохранение, быт и др. Это значительно улучшит взаимопонимание людей в различных ситуациях».

В статье «Introducing Translatotron: An End-to-End Speech-to-Speech Translation Model» от 15 Мая 2019 года автор знакомит нас с новой технологией синхронного перевода устной речи Translatotron. Он утверждает, что эта система поможет людям, говорящих на разных языках, беспрепятственно общаться друг с другом. Обычно для перевода устной речи с одного языка на другой используется каскадная модель. Сначала система автоматически распознаёт речь для её конвертации в текст, затем осуществляется машинный перевод полученного текста, а после — преобразование текста обратно в аудиозапись. Такой трехступенчатый процесс доказал свою эффективность, им пользуются многие коммерческие переводческие платформы, в том числе и Google Translate.

Translatotron же, напротив, переводит речь с одного языка на другой напрямую — он пропускает этап расшифровки речи в текст. По сравнению с многоступенчатой моделью перевода, перевод речи напрямую имеет свои преимущества: возросла скорость приема данных, сохраняются интонации и паузы в речи, а также голос говорящего. Более того, при необходимости в переводе опускается ненужная информация (например, названия и имена собственные). Также благодаря использованию кодирующей сети Translatotron может передавать голосовые особенности говорящего. Так переведенная речь звучит более естественно и гладко. Кодирующая сеть предварительно обучается распознаванию речи и таким образом, она выделяет особенности речи человека при произнесении им той или иной фразы.

В статье «The Latest in Translation Devices» от 7 ноября 2019 автор Карен Шварц рассказывает о последних технических новинках для переводчиков (Наушники-переводчики WT2 Plus Ear to Ear AI Translator от Timekettle, «Ambassador», Translatotron и др.). Например, компания Timekettle Technologies разработала техническую новинку в виде двух наушников, внешне очень похожих на огромные AirPods. Это устройство позволит двум разноязычным пользователям понимать друг друга (работает с 36 языками и 84 диалектами). Наушники-переводчики WT2 Plus Ear to Ear AI Translator от Timekettle необходимо синхронизировать к мобильному телефону, у которого есть доступ к сотовой связи или Wi-Fi. Это изобретение «подводит нас немного ближе к тому, чтобы мы могли путешествовать по всему миру и беспрепятственно общаться с людьми разных культур», — сказал доцент Института языковых технологий Университета Карнеги Меллон, а также эксперт в области машинного обучения и обработки естественного языка Грэм Нойбиг. В будущем перевод скорее всего будет быстрее и точнее. А, возможно, голос машинного переводчика научится даже имитировать голос человека, его тон и манеру говорить.

Как мы видим, прогресс не стоит на месте, но заменят ли когда-нибудь компьютеры, Google-translate или Яндекс-переводчик талантливого и профессионального переводчика? Более детально изучив суть предмета, прочитав ряд теоретических работ, статей на эту тему, ознакомившись с мнением видных ученых, лингвистов, филологов и переводчиков, я хочу еще раз (уже более уверенно!) повторить свой ответ — нет. Да, все выше перечисленные программы — находка для специалиста, его правая рука, важный помощник. Все эти технологии экономят переводчику колоссальное количество времени и сил, они — его нескончаемый ресурс знаний и вдохновения. Однако в тонком деле художественного перевода они не в состоянии заменить человека.

Польский философ, футуролог и писатель С.Г. Лем (его книги переведены на более 40 языков и более 30 млн экземпляров продано по всему миру) по этому поводу отмечал: «Мы не знаем, можно ли „понимать“, не обладая „личностью“ хотя бы в зачатке… Либо машины будут действовать „понимающе“, либо по-настоящему эффективных машин-переводчиков не будет вовсе».

Отдельного уточнения требует то, что подразумевал С.Г. Лем под термином «понимающе». За любым словом, фразой, предложением скрывается определенная ассоциативная «картинка» (нечто нематериальное — то, что происходит у человека в голове, в душе, мыслях после прочтения). Правильно «понять», прочувствовать и воспроизвести эту «картинку» с одного языка на другой в более или менее эквивалентном соотношении и является миссией переводчика. Опыт, накопленный поколениями талантливых ученых-лингвистов, показывает, что без этой фазы качественный перевод не получается. Именно это «понимание» оригинала помогает человеку придумать максимально близкий оригиналу эквивалент как по содержанию, так и по окраске (ощущению, впечатлению — то есть некой ассоциативной «картинке»). Читатель, как и переводчик, как и автор — тоже личность. При правильной переработке художественного текста переводчик оказывается в силах передать первоначальную «картинку» текста, а читатель, будучи тоже человеком, понимает заложенные в произведение сообщение и ощущение.

В отличие от человека, компьютеру или роботу такое «понимание» неведомо. Техника не распознает вложенных в художественный текст эмоций, чувств, ассоциаций. Бесспорно, машина хранит намного большие объемы информации, чем человек, но этого нематериального «понимания» у нее нет. Программа обладает лишь способностью механически выразить общий смысл оригинала, но передать полную картину того, что таится в языковых знаках в состоянии только личность. Отсюда, я делаю вывод, что компьютер никогда не сможет заменить первоклассного, по-настоящему даровитого переводчика. (Если только машины не станут когда-нибудь личностями. Но тогда жить в новом мире будет очень страшно всем, не только переводчикам).