Например, когда только вышел “Общий регламент по защите персональных данных”, был большой соблазн перевести термин “controller” вроде бы соответствующим ему термином «оператор». Однако “controller” — лицо, которое только определяет порядок обработки данных, но само этим не занимается, а оператор может также обрабатывать персональные данные. Поэтому подобный перевод был бы некорректным, и в итоге для термина “controller” выбрали эквивалент «контролер».
Изучение определенной правовой системы и законодательства определенной страны — трудоемкий процесс, на который могут уходить годы. В случае англо-русского перевода дело осложняется тем, что правовые системы многих англоязычных стран относятся к семье общего права, а в правовая система РФ входит в семью континентального права. Однако, если переводчик вложил несколько лет в изучение английского права, это совершенно не означает, что, получив на перевод договор, основанный на праве Индии или США, он встретит его во всеоружии. Нет, даже в пределах одной правовой семьи различия бывают весьма значительными.
Помимо правовых знаний, для понимания и передачи смысла договоров нужно хорошо знать грамматику обоих языков. Я бы сказала, виртуозно ею владеть. В английском языке много сложных грамматических конструкций, в том числе архаических, которые позволяют передать точный оттенок смысла, но при этом редко используются и сложны для понимания.
Порой чтобы разобраться, что именно хотел сказать автор и что к чему относится, приходится читать предложение несколько раз, обращая внимание на каждую букву и запятую. А порой — искать более развернутую версию того же положения.
Автор статьи: Ольга Тарасова, юридический переводчик, редактор